Издательство Деком
Издательство Деком
Дипломатические войны в новой книге Леонида Спивака
Новость

Новая книга Леонида Спивака рассказывает об Уильяме Буллите – известном американском журналисте и дипломате. Писатель и аналитик, соавтор З. Фрейда, первый посол США в советской России Буллит оставил след не только в истории великих государств современности, но и на страницах произведений Ф. С. Фицджеральда и М. А. Булгакова. Предлагаем Вашему вниманию несколько отрывков из книги «Уильям Буллит: одиночество дипломата»:

"В год, когда посол Буллит приехал в Москву, появилась сатирическая поэма С. Маршака «Мистер Твистер», из которой советские люди долгое время черпали представление об американских нравах: «Мистер Твистер, бывший министр, мистер Твистер, миллионер...» Оказавшись в СССР, сконфуженный янки произносит сакраментальную фразу: «Ты не в Чикаго, моя дорогая».
Исходя из реалий советского быта, Буллит укомплектовывал своё посольство молодыми дипломатами, отдавая предпочтение неженатым, так как для них требовалось меньше жилой площади и удобств. У американцев поначалу не было ни специального помещения, ни оборудования, а для связи с Вашингтоном использовалось обычное телеграфное отделение. Среди тех, кто прошёл «московскую школу Буллита» — Джордж Кеннан, Чарльз Болен, Лой Гендерсон, ставшие впоследствии крупными дипломатами. Дж. Кеннан, будущий двукратный лауреат Пулитцеровской премии по литературе, отмечал в мемуарах: «Уильям Буллит, по моему мнению, которое разделяло большинство коллег, был прекрасным послом, и мы гордились им. Очень одарённый человек, он умел и любил поддерживать интеллектуальное общение... Буллит создавал вокруг себя благоприятную психологическую атмосферу, за что все мы были ему признательны».
Американский посол внимательно смотрел на новую Москву, в очередной раз менявшую облик. Недалеко от Пречистенских ворот только что снесли храм Христа Спасителя, и на площадке близ Москвы-реки через забор виднелись огромные чёрные ямы, кучи мусора. Здесь готовились возвести циклопический (выше Эйфелевой башни) Дворец Советов со стометровой статуей Ленина на вершине. По Москве ползли легенды, что в гигантской голове Ильича должен разместиться кабинет товарища Сталина. На Воздвиженке, у приёмной председателя ЦИК, прямо на улице, прислонившись к стенке, сидели крестьяне в лаптях, женщины с плачущими худыми детьми. На Первом съезде писателей Максим Горький славил Вождя: «Мы выступаем в стране, где неутомимо и чудодейственно работает железная воля Иосифа Сталина». Незадолго до форума советских литераторов Осип Мандельштам написал: «Мы живём, под собою не чуя страны...»
Билл Буллит, обладавший «репортёрским нюхом» на события и на талантливых людей, умудрялся даже в строго контролируемой московской жизни получать необходимую ему аналитическую информацию. Джордж Кеннан с гордостью вспоминал: «Мы были первыми, кто использовал главным образом интеллектуальный анализ и научные подходы в нашей работе». При этом все попытки американцев наладить дружбу с советскими подданными неизменно приводили к одинаковому результату. Буллит писал: «Вездесущий террор дошёл до такого предела, что и рядовые, и высокопоставленные москвичи пребывают в страхе. Почти никто не смеет вступать в контакты с иностранцами, и это не безотчётный страх, а настоящее чувство реальности».
<…>
Дипломат находил всё меньше поводов восхищаться кумачовой Москвой. Менее всего ему нравилось, что за ним повсюду следуют агенты НКВД. Внешнее наблюдение докладывало на Лубянку, что у Буллита развивается роман с балериной Лёлей Лепешинской. Более детальной информации получить не удалось: посол и балерина отрывались от наблюдателей во время долгих загородных прогулок. Билл рассказывал, как однажды им удалось обмануть слежку, прыгнув на пароходик, идущий по Москве-реке. Вечером того же дня к послу подошёл «сотрудник в штатском» и попросил более не убегать от них, иначе охрану накажут.
В июле 1935 года в Москве открылся VII конгресс Коммунистического Интернационала. Сталин появился в президиуме, но сам не выступал. Молотов со товарищи обеспечили предсказуемое согласие делегатов на всё, что от них потребуется. Ежов, будущий «железный нарком», вместе с другими работниками НКВД, вошёл в руководящий состав «Штаба всемирной пролетарской революции».
Узнав о готовящемся съезде Буллит был вне себя и сделал заявление, что приезд американских коммунистов в Москву означает нарушение «джентльменского соглашения» между Литвиновым и Рузвельтом. Но американская делегация всё-таки прибыла в Москву. Более того, секретарь компартии США Эрл Браудер и её председатель Уильям Фостер были избраны в президиум конгресса. Буллит отправил резкую ноту в наркомат иностранных дел, обвиняя Кремль во вмешательстве в американские дела и пропаганде мировой революции. Ответ заместителя наркома Крестинского был очередным перлом большевистского этикета: советское правительство «не несёт ответственности» за деятельность международного Интернационала, заседавшего в Москве.
8 июля 1935 года Буллит при встрече с Литвиновым спросил: «Верно ли, что открытие конгресса Коминтерна состоится в Москве 20 июля?» Улыбнувшись, нарком ответил: «Вы больше знаете о III Интернационале, чем я. Даже Сталин не знает этого». Буллит писал госсекретарю К. Халлу: «С советским министерством иностранных дел трудно вести переговоры, потому что в этом институте ложь — нормальное явление, а правда — ненормальное, и твой рассудок оскорбляется радостным притворством, что ты поверил лжи»."


© 2009-2014 ООО Издательство ДЕКОМ

Created by WebRa